Лузервиль

Треки не с грязного Юга, кто младше, просто не выкупит юмор.
В сонных лощинах кумар, снова туман, снова бескрайняя вьюга.
Разруха в домах, отсюда свалить поспеши, коли юный,
Но от разрухи в умах не убежать никуда, такова кали юга.
Это не жаркая Юта, но местные тоже воспели осанну,
Ссаным трущобам и это конечно досадно, мы упали до самых
темных глубин, снова брожу нелюдим, мою бранную сагу
не публикуют, значит мучу самиздат через мембрану от саба.
Тут тихой сапой те кто поумней превратились в столичных.
Но большинство тут спалилось с поличным, на лавке с бутылкой столичной.
Любой креатив в кубриках тесных квартир ожидает суд Линча.
Да тут котируют четкий и правильный кинчик, но не Кубрика с Линчем.
Привычные сплетни, в подъездах роятся как слепни,
С самых яслей наблюдаю, как тает в них разума проблеск последний.
Я законный наследник этой мрачной легенды,
Мы здесь провели столько лет, что наверно давно превратились в его резидентов.

Снова тоска придушила как кольца питона,
Не в курсе никто про твои Живанши и Витонны,
Это явно не то, ибо не гармонирует с местным потертым бетоном.
Слоняясь по темным притонам, ясно одно
От проблем тут уходят на скользкое дно равнодушным тритоном.
Весом три тонны плита, что придавит амбиции юности быстро.
Что там в конце, прокурор или пристав, цирроз или приступ?
Всюду благие намерения, но я помню куда ими путь выстлан.
Отсюда довольно легко сбежать навсегда за границу, здравого смысла.
Кодексы овощепринятых правил сжимает в кольцо отчужденья.
Блять, но хоть мне-то не ври про респект от коллег, ты как и все хочешь денег,
Чтобы покинуть сей град обреченный, черная хроника многих печальный падений.
Я бы мог тут пропасть как они, но я слишком самонадеян,
Кромешная темень голодной гиеной крадется по следу,
Снова я слепну, и в этих потемках знакомый мне мир исчезает бесследно.
Я законный наследник этой мрачной легенды,
Мы здесь провели столько лет, что наверно давно превратились в его резидентов.